Философия мистико-аскетического течения ислама, поэзия суфиев о любви и вине, их музыка и танцы — а также критики суфизма
Суфизм является одной из интереснейших религиозных течений самой молодой мировой религии – ислама. Ведь суфизм представляет собой мистико-эзотерическую сердцевину ислама, его сакральную суть, которая одинаковая в каждой религии – путь к непосредственному познанию Бога, духовная трансформация человека в сторону святости и просветления. Богатая суфийская традиция породила немало интересных занимательных суфийских притч и анекдотов. Людей причастных к суфийской традиции называют суфиями или дервишами. Выдающимися суфиями, известными истории были такие знаменитые люди, как всем хорошо известный автор стихов о вине – Омар Хаям (который был не только гениальным поэтом, но и не менее гениальным ученым), талантливый врач Ибн Сина (более известный европейцам как Авиценна), замечательный поэт Джалаладдин Руми, и такой забавный полумифический герой многих притч и анекдотов Мулла Ходжа Насреддин.
Слово “суфий” происходит из арабского языка и означает “шерсть”. Просто суфиями называли людей одетых в шерстяные одежды, а в шерстяные одежды зачастую одевались многочисленные религиозные аскеты и отшельники, которые уединялись где-то в пустынях, по дальше от мирской суеты, находясь все время в молитвах и строгом посте. Впрочем, немало таких аскетов отшельников было и в христианской традиции, с приходом на арабские земли новой религии ислама, много правоверных ревнителей Аллаха стали брать пример с христианских подвижников и тоже уединяться в пустынях. Они то и стали первыми исламскими суфиями-праведниками и дали толчок для зарождения религиозного течения суфизма.
Шерстяная одежда отшельника была словно символом ухода от мирского мира. Даже проводился такой интересный ритуал посвящения в суфии, когда желающий стать суфием садился на свой шерстяной плащ лицом на восток, а его духовный наставник говорил: “Смотри сын мой, этот плащ – знак могилы и он говорит тебе:”Ты умер для мира. Теперь Шагни к Свету!“.
В том, что суфийские братства были тайными, есть еще одна причина: простые традиционные мусульмане не очень понимали тонких премудростей суфийского учения. А как частенько бывает, если я чего-то не понимаю, значит, оно не правильное. Это привело к тому, что традиционные мусульмане стали преследовать и гонять суфиев, считая их еретиками и отступниками от учения пророка Мухаммеда и Корана. Среди суфийских шейхов были и такие, которые приняли мученическую смерть от рук фанатичных мусульман, самым известным из них был суфийский мудрец и мистик Мансур Аль-Халадж, которого еще называют мусульманским “Христом”. Аль-Халаджа так же распяли на кресте, а затем еще и четвертовали, только за то, что он в молитвенном экстазе воскликнул “Я есть Истина, я есть Бог!”
Поэтому суфиям приходилось (и приходится) шифроваться и скрываться. Их тайные братства и школы существуют и до нашего времени. Вот только найти их совсем не просто. Чтобы вступить в суфийскую школу первое испытание заключается в том, чтобы для начала ее найти. (Многие люди ради этого специально путешествовали странами ближнего востока, кто-то из них находил, кто-то нет)
Среди относительно современных эзотериков и психологов в суфийских школах могли обучаться известный российский мистик Георгий Иванович Гурджиева и Мирзаркарим Санакулович Норбеков.
По воспоминаниям Гурджиева суфийская школа совсем не похожа на школу в нашем привычном представлении. Обучение всегда индивидуальное, каждый учитель имеет только несколько учеников, которых он и учит своим премудростям. Суфии и суфийские учителя яко настоящие эзотерики могут скрываться под разными образами и масками, играть разные социальные роли. Например, суфийским учителем может оказаться торговец пончиками на базаре в Багдаде, или дворник где-то в Самарканде, им может быть как и богатый шейх, который живет в роскошном дворце, так и бедный сапожник без сапог, им может оказаться любой. Одним из учителей Гурджиева был турецкий мастер по тканью ковров, у него Гурджиев в совершенстве овладел искусством ткачества ковров, таких популярных на востоке (и не только).
Когда начался процесс ученичества, Гурджиев ожидал, что его учитель будет делиться какими-то тайными знаниями. Но ничего подобного: вместо этого, ему пришлось целыми днями пахать над коврами. Как потом оказалось, собственно в тканье ковров и заключался процесс ученичества, который формировал у юного ученика терпение, внимание, усидчивость и другие качества, которые так необходимы, для того, чтобы идти по непростой дороге духовного совершенствования.
Когда учитель увидел, что юный Гурджиев уже весьма прекрасно овладел искусством ткачества ковров, а заодно стал терпеливым и усидчивым, внимательным к деталям, он его отправляет учиться к другому мастеру (который живет совсем в другом городе, в другой стране, за много километров от первого мастера). Так процесс ученичества в суфийский школе может длиться много-много лет (а то и всю жизнь) и проходить у разных учителей, живущих в разных городах и странах.
Среди духовных практик, практикуемых суфиями, популярной и основной является зикр. Зикр – с арабского “поминание” – многократное повторение молитвенной хвалы Аллаху, фактически является самой настоящей исламской медитацией. Также суфийский зикр очень схож с практикой Иисусовой молитвы в христианстве. Суфийские мистики по много часов в сутки проводят в молитвенном зикре. Конечной целью пребывания там является достижения состояния духовного экстаза, когда суфий ощущает в душе великую гармонию и единение с Богом (который на самом деле живет в наших сердцах). Как говорил в свое время суфийский мученик Мансур Аль-Халаджи: “Меня уже нет, теперь под моим плащом живет Бог” (К сожалению, мусульмане этого не поняли и казнили суфия). В буддизме такое состояние можно назвать просветлением , а в христианстве святостью.
Порой суфии кроме просто многократного повторения молитв передают свою любовь к Богу через молитвенное пение и танец. Во время танца суфии активно кружатся, за что их называют “кружащимися дервишами”.
Суфизмом называют мистически-аскетическое течение в исламе, которое возникло примерно в VIII веке н. э., вскоре после возникновения самого ислама. Обычно считается, что аскетизм и мистицизм предполагают бегство от мира. Однако это не совсем так. Действительно, некоторые аскеты бегут от мира: уходят в горы, на берега морей, в пещеры, леса и там практикуют свое отношение с Богом. Однако многие мистики предпочитают все же оставаться в миру — с тем чтобы его исправить.
Большинство суфиев как раз остаются в миру, чтобы его преобразовать, сделать более удобным для жизни человека и обитаемым для людей с духовными потребностями. В этом отношении аскетизм и мистицизм в исламе имеют много общих черт с мистическо-аскетическими движениями в христианстве, иудаизме, буддизме и индуизме.
В исламе мистиков и аскетов, которые уходят от мира или стремятся его улучшить, называют «друзьями Бога» — авлия по-арабски. Они достигают высокой степени духовного совершенства и высшей степени познания о Боге и о мире. Неудивительно, что они сами становятся объектом культа. Простые смертные, которые не имеют возможности общаться с Богом непосредственно, обращаются к ним в надежде, что «друзья Божьи» замолвят за них слово перед Богом. Они считают, что люди, которые достигли духовного и морального совершенства, имеют больше шансов быть услышанными, чем простые смертные, более греховные и неспособные поддерживать стандарты морали и этики.
Большинство суфиев, в отличие от христианских монахов, обзаводились семьей, потому что им было трудно идти против указаний пророка о том, что все мужчины должны найти себе супругу и жить нормальной жизнью. Подчеркивая при этом, что жена и дети не должны отвлекать суфия от самого главного — служения Богу.
Суфизм представляет собой отчасти пассивный протест против омирщения общества. После того как арабские завоевания привели к возникновению огромной арабо-мусульманской империи, которая простиралась от Китая до Северной Африки, люди оседали, становились менее набожными, за торговлей и своими занятиями стали забывать о Боге. И вот аскеты и мистики явились в мир, с тем чтобы напомнить мусульманам о том, что является самым главным в жизни человека: это служение Богу и подчинение Его воле. По-арабски «подчинение воле Бога» — это ислям. То есть название самой религии.
Поскольку «друзья Божьи» очень часто жили среди своих последователей, они стали как бы проводниками чаяний и надежд масс по отношению к правящим кругам, к сильным мира сего. Суфии, которые обладали духовным авторитетом, очень часто обращались к правителям, брали на себя обязанность увещевателей, выступали как защитники от притеснений со стороны военной администрации провинций мусульманского халифата. Таким образом, они снискали еще большее доверие масс. Критика общества и власти является неотъемлемой частью аскетическо-мистического движения в исламе.
Для суфиев характерно преодоление эгоистических порывов, которые обычно порабощают человека, делают его рабом страстей и устремлений. То есть они отдают предпочтение в реальной жизни другим людям и считают себя самыми недостойными представителями человеческой расы. Но, конечно, те, кто имел дело с «друзьями Божьими», наоборот, считали их выдающимися представителями божественной власти и духовности в этом мире. Именно поэтому у суфиев, которые уходили от мира и считали мир недостойным внимания, возникали большие кружки последователей, которые постепенно расширялись, а со временем превратились в настоящие братства — они называются тарикатами.
Тарикат — это организация единомышленников, которая построена, в принципе, по такой же схеме, как и общины монахов в христианстве. Они также жили в специальных обителях, соблюдали строгую дисциплину, которая состояла в исполнении религиозных обрядов, в постоянном молении, стремлении помочь ближним. И постепенно суфии превратились в очень важную политическую и социальную силу в обществе. Отчасти можно представить это как службу соцобеспечения. В тех районах, где государство было не в состоянии помочь местному населению, у него не было ресурсов или желания, суфии выступали в качестве защиты наиболее притесняемых, неимущих элементов общества. Это, конечно же, способствовало повышению их репутации в глазах последователей. Очень часто целые деревни, селения становились последователями какого-либо шейха.
Шейх — это «старец» на арабском языке, он аналогичен российскому православному старцу. Шейх возводил свою духовную родословную через праведных халифов (преемников пророка во главе государства) к самому пророку, который, в свою очередь, возводил ее к архангелу Гавриилу, сообщившему ему Коран, — а конечным звеном цепочки являлся сам Бог. Эта цепочка называлась сильсиля. Каждый суфий имел такую родословную и очень ею гордился.
Суфийский послушник, или мурид, должен был пройти обряд посвящения, принять условия его шейха и исполнять его волю. Исполнять обеты, исполнять определенные ритуальные действия под руководством шейха, рассказывать ему о своих мыслях, своих устремлениях и о своих снах. Постепенно в глазах последователей суфизма, последователей «друзей Божьих», возникло понимание, что суфии способны творить чудеса. Ранняя суфийская литература пестрит рассказами о чудесах исцеления, преодолении больших расстояний в мгновение ока, хождении по воде, способности накормить огромную толпу небольшим количеством хлеба — я полагаю, что слушатели уже узнали чудеса, которые известны им из истории христианства.
Суфии также обладали способностью к чудотворчеству. Во всяком случае, их чудеса очень подробно описаны в специальном жанре мусульманской литературы, который называется керамат, то есть буквально «чудеса».
Теперь надо поговорить о практике, которую суфии совершали в стенах своих обителей. Что же они там делали? Они постоянно повторяли имя Бога. Эта практика называется зикр, что на арабском значит «поминовение имени Бога», то есть Аллаха. Однако в исламской традиции Аллах имеет много эпитетов, восхваляющих всякие его аспекты и способности. Например, он Всесправедливый, Вечно живой, Всегда помогающий, Всепрощающий и так далее.
Повторяя имя Бога, суфии как бы вселяли Бога в свое сердце. Такого рода практика имеет параллель в православном христианстве — она называется «имяславие» и практиковалась российскими монахами, которые жили на греческой горе Афон. Эта практика также отчасти напоминает практику Иисусовой молитвы и исихазма — постоянное творение молитвы. Зикр является очень важной частью суфийской обрядности. Без него не существует суфизма как такового — хотя, как утверждают критики суфизма, пророк не установил прецедента для совершения зикра, следовательно, это является инновацией и даже ересью.
Суфийские поминания Бога очень часто сопровождались танцами и музыкой, что также вызывало критику мусульманских авторитетов, которые считали, что музыка несовместима с ритуальными действиями в исламе. Тем не менее суфии как раз прославились именно своими яркими, запоминающимися радениями, в которых использовались танцы. Все знают о так называемых вертящихся дервишах — это орден мевлеви, который возник и распространился по территории Анатолии (современная Турция) и который получил большую огласку и освещение на Западе благодаря своим красочным танцам.
Использование музыки, славословий в адрес пророка во время радений также привлекло к себе внимание многих исследователей и просто публики — путешественников по Ближнему Востоку. Вообще, сами дервиши благодаря своему экзотическому виду и поведению вызывали интерес у администраторов колониальных западных держав, которые работали с мусульманскими обществами. Их образ жизни рассматривался как противоречащий исламу. Поэтому возникла идея, что дервишество исламом не является, а является проявлением каких-то еретических течений внутри ислама. Эта идея потом была подхвачена противниками суфизма, которые вменяют суфиям в вину использование музыкальных инструментов и танцев, считая, что это несовместимо с принципами ислама — как они его понимают.
Примерно в X–XI веках происходит кодификация суфийского знания. Очень любопытно, что такое почти неуловимое, тонкое переживание, как суфийское, потребовало создания многочисленных книг. Суфии постоянно говорили, что невозможно словами выразить то, что они ощущают во время встречи с Богом или во время Его присутствия в их сердцах. Тем не менее, несмотря на утверждения о неспособности выразить это чувство, они написали огромное количество трудов, которые являются объектом изучения специального раздела исламоведения — суфиеведения.
О чем рассказывалось в этой литературе? В первую очередь о биографиях ранних аскетов и мистиков ислама. При этом аскетом и мистиком изображался как сам пророк, так и его ближайшие сподвижники. Считалось, что суфизм возникает практически одновременно с пророчеством Мухаммада, которое началось в 610 году и закончилось с его смертью в 632 году. И действительно, пророк вел очень аскетический образ жизни: упоминаются факты, что он стирал собственную рубашку, латал ее и был очень неприхотлив в еде. Суфии постоянно указывали на эти факты. Они говорили: «Мы просто идем по стопам пророка».
Эти последователи и оставили наследие духовности и морально-этические принципы, которые были изложены в биографических сводах суфизма.
Биографии суфиев изображают их как идеальных мусульман. Они придерживаются правоверного вероучения, исполняют все ритуалы и добавляют собственные — ночные бдения, обеты молчания и так далее. Опять же в этом отношении есть много параллелей с христианским монашеством — на Ближнем Востоке, в Египте, в Сирии и в Ираке.
Теперь поговорим о содержании суфийской литературы. Что она еще описывала? Помимо подвигов и высказываний ранних суфиев, она описывала их поведение — как они вели себя в различных ситуациях. Тексты позволяют воссоздать жизнь первых мусульманских аскетических и мистических общин: как суфии относились к своему лидеру, шейху, как они относились друг к другу. Постепенно эти отношения были зафиксированы в специальной литературе, которая описывала так называемый адаб — правила хорошего поведения по отношению друг к другу, к руководителю общины, а также по отношению к мирянам — то есть к мусульманам, которые не являлись частью суфийского сообщества.
Жизнь внутри обителей и за их пределами рассматривалась суфиями как своего рода путь к Богу. Обычно путь к Богу начинается с раскаяния: человек раскаивается в грехах своей обычной, мирской жизни. Он осознает, что предназначен не для земной жизни, а для жизни будущей, и происходит его морально-этическая и ментальная переориентация на ценности будущей жизни и ценности вышнего мира. После этого следует несколько этапов пути, которые подробно описаны в суфийских учебниках.
Какие «стоянки» можно назвать на этом пути? Помимо раскаяния, это благочестие. Очень важную роль играло отношение к пище. Пища должна была быть только халяльной, то есть дозволенной с точки зрения мусульманского закона. Но суфии шли дальше: они, например, не могли принимать пищу от правителей. Считалось, что правители притесняют простых мусульман, и поэтому заработанные таким образом средства не являются правильными и легальными для суфиев.
Очень часто суфии практиковали длительные посты и уход от мира в сорокадневное уединение, которое сопровождалось зикром, повторением имени Бога, а также повторением ряда молитв или молитвенных форм, присущих тому или иному суфийскому братству. В каждом братстве суфийские молитвы были разные: они являются чертой, отличающей одно братство от другого.
Помимо суфийского понятия о пути к Богу и объяснения способов достижения цели, суфии также рассказывали о различных мистических состояниях. Что такое мистическое состояние? Это то, что нисходит на тебя неожиданно. Если «стоянку» суфийского пути ты способен завоевать (своими собственными трудами, своими собственными действиями), то особое состояние ниспосылает на тебя Бог, и это состояние может иметь как негативный, так и позитивный оттенок. Например, в один прекрасный момент ты ощущаешь очень интенсивный, почти разрушающий страх перед божественным могуществом. И вдруг это же состояние сменяется состоянием надежды — когда ты осознаешь, что, возможно, достигнешь спасения в будущей жизни. И возможно, что ты являешься избранником Божьим.
Таким образом, суфии пребывали между двумя полюсами: страхом перед Богом, с одной стороны, и надеждой на спасение и избранность в глазах Бога — с другой. Такие отношения с Богом неизбежно превращались в любовь и страсть. Бог рассматривался как возлюбленная (очень часто термин используется в женском роде) и как сублимация плотской, земной любви. Такого рода отношения хорошо перекладывались на язык поэзии. Поэзия стала излюбленным жанром суфиев, в котором они описывали отношения между божественным возлюбленным, то есть Богом, и Его любовником — суфием.
Суфийская поэзия наполнена образами, связанными с любовью, с эротикой. Потому что, как я уже сказал, Бог рассматривался в качестве возлюбленной, которая не всегда благорасположена по отношению к ее обожателю. Она может испытывать его (то есть Бог может испытывать суфия), предлагая ему всякого рода соблазны и отвлечения от предмета его вожделений, страсти — то есть от Бога. Поэтому суфийские произведения очень часто можно читать на двух уровнях: просто как эротическую поэзию, любовную лирику либо же как рассказ о любви между Богом и человеком.
Другой образ суфийской поэзии, которая возникает сначала на арабском языке, потом появляется на персидском, на турецком языке, потом уже на других языках ислама, — образ вина. Почему вино? Вино ведь запрещено в исламе? Однако суфии уподобляли свою любовь и опьянение близостью с возлюбленным (то есть с Богом) опьянению простым вином. То есть это божественное вино, так же как эта божественная любовь.
Еще одним источником вдохновения, помимо любви к Богу, был для суфиев Коран. Коран для всех мусульман является прямым путем общения с Богом, это буквальное слово Бога. Не измененное пророком. Пророк передал его так, как он его получил от Бога. Поэтому считалось, что через Коран, пропуская его через свое сердце, человек может достичь близости или даже единения с Богом. Но комментарий и понимание Корана суфиями очень отличается от комментария, который мы находим в остальных направлениях ислама — в суннизме, в шиизме.
Суннитские ученые подчеркивали грамматические аспекты коранического откровения: их интересовали редкие и странные слова в Коране, образы пророков из Ветхого и Нового Завета и как они переиначены в кораническом откровении; их интересовали исторические обстоятельства, в которых пророк получил определенные отрывки из коранического текста. Обычно пророк получал такие откровения в ответ на определенные ситуации. Суфиев же интересовало совершенно другое. Их интересовал аллегорический смысл Корана. Смысл, который скрывается за повседневными арабскими фразами. Они искали то, что они называли батын — скрытое, внутреннее понимание. Когда они интерпретировали Коран, они всегда думали о его вселенском значении и аллегориях, которые присутствуют в Коране.
Возьмем, например, хадж. Для обычного мусульманина это значит путешествие на Аравийский полуостров и вхождение в пределы святилища, которое называется мекканским святилищем, обход дома Бога — Каабы и так далее. Для суфия это аллегория поиска Бога в своем сердце. Бог живет в сердце верующего, и человек должен совершать обход дома Бога в своем сердце. Не покидая своего дома. Не претерпевая трудностей пути в Аравию. Он даже может построить небольшую реплику Каабы у себя во дворе и совершать ее обход. Когда суфии делали это, их осуждали за то, что они подрывают основы ислама.
Или возьмем джихад: это слово сейчас на устах многих политических комментаторов, политиков, даже президентов. Это война с неверными. Для большинства мусульман, для простых мусульман, это война против внешнего врага. Либо для того, чтобы установить слово Божье среди неверных, либо для того, чтобы защитить мусульманскую общину от агрессии неверных. Для суфия же джихад означает борьбу внутреннюю. Борьбу со своими страстями, со своими желаниями, со своими капризами и с неправильными мыслями. То есть это внутренний джихад, который суфии называли «величайшим джихадом». В то время как малый джихад их интересовал в гораздо меньшей степени. Малый джихад — это война с внешним врагом.
Такая аллегоризация хаджа, джихада, молитвы присутствует в комментариях суфийских авторитетов к Корану. Суфии, комментируя Коран, аллегоризировали его и порой уходили от изначального смысла коранического откровения. Скажем, конкретное описание хаджа у них превращалось в описание отношений между Богом и человеком в сердце самого человека.
Также было много женщин, которых привлекал аскетическо-мистический опыт. Например, величайшая представительница аскетически-мистического ислама — Рабия аль-Адавия, которая жила в Басре и умерла там в 801 году. Рабия была необычной женщиной. Ее не интересовали обычные женские привязанности и страсти: она решила посвятить себя Богу с самого начала. Она была продана в рабство своей семьей, но ее новый владелец, увидев ее однажды молящейся, в окружении нимба из света, решил, что он имеет дело с божьей женщиной, и отпустил ее, дал ей вольную. Таким образом, Рабия стала олицетворением любви к Богу и прославилась тем, что создала целую науку о любви к Богу.
Такого рода трактовка мусульманского правоверия вызвала критику со стороны его охранителей. Рабию критиковали за то, что она отрицает важность пророка для ислама. Ведь пророк является передатчиком Откровения и заслуживает самых высоких похвал. Его нужно восхвалять, и его роль в исламе нужно постоянно подчеркивать. В общем, разногласия по такого рода вопросам довольно часто возникали между суфиями и мусульманами.
Одна из легенд изображает Рабию идущей по улицам своего родного города, Басры, она несет в одной руке факел, а в другой — сосуд с водой. Ее спрашивают: «Зачем ты это делаешь? Что ты хочешь этим сказать?» Она говорит, что хочет затушить пламя ада, чтобы люди почитали Бога не из-за того, что они боятся попасть в ад. Ее спросили о факеле, и она сказала, что хочет поджечь райские кущи, чтобы люди не стремились к Богу и не любили Его ради обещанных Им райских благ. Таким образом, Рабия подчеркивала именно любовь без интереса. Любовь, которая не имеет никаких кондиций, никаких лимитов и не является торговым обменом между верующим и Богом.
Очень многие женщины-суфии поддерживали своих мужей в их общении с Богом, а некоторые даже становились спонсорами суфийских общин. Обычно это были зажиточные вдовы военачальников, которые либо обратились в суфизм, либо же понимали, что суфии как «друзья Бога» обладают особым авторитетом и нуждаются в материальной поддержке. Они давали им значительные средства из доставшегося им от умершего мужа наследства, создавая тем самым материальные предпосылки для процветания суфийских общин по всему мусульманскому миру. Однако специальных суфийских организаций для женщин мы почти не находим. Хотя зикр, например, женщины-суфии практиковали. Но обычно это были одиночки, которые не объединялись в общины, а выступали как отдельные учителя. Эти женщины-учителя очень часто имели последователей среди мужчин, что, в принципе, нарушало стандартные отношения, освященные Кораном и шариатом, между полами в исламе.
Женщины-суфии даже часто описываются мужскими терминами. О них говорят, допустим, «учитель», а не «учительница»: устад, а не устада. Это говорит о том, что в своей духовной жизни, на духовном уровне они практически достигли равенства с мужчинами.
Очень часто задают вопрос о том, существует ли суфизм в рамках шиитского ислама. Шиитский ислам является особым направлением, объектом почитания в котором считается двоюродный брат пророка — Али ибн Абу Талиб. Али ибн Абу Талиб был женат на дочери пророка, и вот отпрыски Али и Фатимы стали объектами почитания. Шииты считали, что именно они имеют право руководить общиной, а не другие представители на выборной основе. Лидеры назывались имамами и также словом, которое я уже упоминал, — авлия, «друзья Бога». Многие же суфии не были потомками пророка и поэтому не подпадали под категорию «друзей Бога» и лидеров общины.
В итоге мы имеем двоякое отношение шиитов к суфизму. С одной стороны, суфизм для них чисто суннитское явление и они осуждают образ жизни дервишей, называя их хулиганами и распутниками. С другой стороны, им очень нравятся идеи мистического, философского суфизма. Философский суфизм привлекает интеллектуальную элиту шиитского Ирана, например, и они очень увлекаются построениями, которые восходят к суфийским мыслителям, таким как Ибн Аль-Араби, который умер в 1240 году.
В связи с этим я хотел бы также поговорить о метафизике. То есть об учении о строении космоса, о роли пророчества и роли человека в космосе, во Вселенной. Учение суфиев о возникновении Вселенной, ее развитии и роли человека довольно сложное. Если упрощать, можно сказать, что отчасти оно является заимствованием неоплатоновских идей на мусульманской почве. То есть Бог рассматривается как источник бытия, изливающийся из некоего источника, который стоит выше понимания человека. Затем происходит его ступенчатое излияние в бытие — через всемирный разум, всемирную душу вплоть до сферы Земли. Суфии восприняли эту неоплатоновскую доктрину. Конечно, они ее полностью исламизировали. Так, название триады — Всемирная душа, Всемирный интеллект и Вселенная как продукт излияния Бога из источника бытия, — все это называлось исламскими терминами. Доктрина, которая возникла на почве суфизма, необычайно элегантна. Она рассматривает весь мир как акт воображения Бога. Бог обладает многочисленными потенциалами, красивыми атрибутами, совершенствами, которые Он хочет явить в чем-то, что не является Им. Поэтому Он проецирует Себя, как в зеркало, во Вселенную.
В зеркале Бог наблюдает все Свои совершенства. Но они рассеяны. Единственным местом, где они собраны воедино, является совершенный человек. Это человек, который воспринял совершенства Бога и воплотил их в своем теле, в своей душе и в своем разуме. Такой человек становится зрачком в глазу Бога, как говорят суфии. И в каждую эпоху есть такой совершенный суфий, который достиг этого уровня знания о Боге и уровня совершенства, которое почти делает его божественным.
Таким образом, люди имеют потенцию практически стать манифестациями, проявлениями божественной сущности. И каждый из нас является каким-то образом в мозгу самого Бога и в воображении самого Бога о самом Себе. Такие идеи входили в противоречие с традиционным пониманием отношений между Богом и Вселенной. Всегда в традиционном исламском богословии проводилась четкая грань между Творцом и творением. За это суфиев критиковали.
Тем не менее эта интересная доктрина вдохновила не только суннитских, но и шиитских ученых. Допустим, один из последователей этой доктрины — аятолла Хомейни, создатель революционного Ирана, который пришел к власти в стране и управлял ею в течение нескольких десятилетий. Хотя он и был шиитом, тем не менее его не обошло стороной увлечение суфийской метафизикой — в таком виде, как я ее описал.
В Средние века главным противником суфийского образа жизни (и особенно суфийского поклонения «друзьям Божьим», то есть живым суфиям и их гробницам) выступил великий мусульманский суннитский теолог, богослов Ибн Таймия, который умер в 1328 году в Дамаске. Ибн Таймия полагал, что правильный суфизм имеет право на существование, а правильным суфизмом он считал суфизм очищения души. То есть все мусульмане должны практиковать очищение души от мирских устремлений, от скверны страстей. Но он не соглашался с тем, что суфии излишне почитают своих шейхов. Что это почитание как бы ставит шейхов почти на один уровень с пророком и с Богом. Но тем не менее он разрешал посещение гробниц пророков, упомянутых в Коране, и не считал это предосудительным. Он осуждал именно посещение могил простых смертных суфиев.
Современные критики суфизма называются салафитами. Салафиты — это последователи благочестивых предков ислама. Ас-саляф ас-салих по-арабски. Благочестивые предки ислама — это как сам пророк, так и его ближайшие сподвижники. Идеалом исламского государства считается государство во главе с пророком, то есть государство, которое возглавил пророк в Медине, а также последующее мусульманское государство, во главе которого стояли его преемники — четыре праведных халифа.
Так вот, салафиты считают, что в этой изначальной, чистой, нетронутой ересью мусульманской общине не было места суфизму. Следовательно, суфии ввели новую практику почитания Бога, которую салафиты назвали недопустимой инновацией, например зикр и житие в суфийских общежитиях, и тем самым нарушили заветы пророка.
Более того, салафиты считают, что, следуя разным шейхам, мусульмане начинают разделяться на секты. То есть суфизм, с их точки зрения, создает условия для разделения единого по своей сути суннитского ислама на множество конкурирующих и враждующих сект. Кроме того, они отрицают способность суфийских «друзей Бога» совершать чудеса. Они говорят, что все эти чудеса выдуманы.
Помимо этого, суфии сделали недопустимые, по мнению салафитов, инновации в религии: например, они празднуют день рождения пророка. Откуда взялся этот праздник? При пророке никто не праздновал его день рождения, при его праведных последователях тоже такого празднования не было — следовательно, суфии просто заимствовали празднование у христиан, которые празднуют Рождество Христово.
Такого рода критика имела довольно сильный эффект среди мусульман. Многие стали рассматривать суфизм как идеологию, как образ жизни, обращенный в прошлое. Поэтому салафиты замечены во многих местах мусульманского мира как разрушители гробниц святых угодников, которые являются, с точки зрения салафитов, «идолами».
Сегодня происходит очень любопытное явление. Население западных стран, население России нашло много интересного в суфизме. Например, его поэзию. Поэзия знаменитого поэта Джалаладдина Руми издается большими тиражами как на западных языках, так и на русском. Есть много почитателей этого великого персидского поэта, который умер в городе Конья в Анатолии (в современной Турции) в 1273 году. И, помимо Руми, есть также очень много других поэтов-суфиев: Джами, например. Или Омар Хайям. Через Хайяма, которого часто связывают с суфизмом, через образы его поэзии многие европейские и российские читатели познакомились с образами и метафорами суфийской поэзии. В ответ на эту тягу, естественно, появились не только переводы поэзии, но и группы почитателей суфиев, которых принято называть неосуфиями.
Неосуфизм — это особое явление в духовной и интеллектуальной жизни западных обществ, когда люди, даже не обращаясь в ислам, обращаются в суфизм, то есть сохраняют свою изначальную религиозную принадлежность (это может быть иудаизм, это может быть христианство) и практикуют суфийскую духовность. Читают поэзию, участвуют в зикрах и образуют общины, которые активно общаются с мистиками и аскетами, представляющими другие религиозные традиции.
В западных странах, в Соединенных Штатах есть и более традиционные суфийские братства, которые возникли, скажем, среди эмигрантов с Ближнего Востока, из Индии, из Малайзии, из Индонезии, из Турции. Эти суфии следуют более традиционному пониманию суфизма. Они, естественно, очень строго соблюдают шариат, защищаются от нападок салафитов. Но, в принципе, их форма суфизма соответствует тому суфизму, который мы находим в мусульманских странах.
И есть гибридные организации, которые сочетают вот этот «нью-эйдж» суфизма, то есть неосуфизм, с мусульманской практикой. То есть люди творчески создают новые виды суфизма. Надо сказать, что в 50–60-х годах ХХ века существовало мнение, что суфизм отомрет. Умрет как пережиток прошлого, и большинство мусульман станет на позиции рационализма, которые во многом напоминают протестантскую позицию. То есть отрицание культа святых как посредников в общении между Богом и человеком, отрицание веры в чудеса, чудесного исцеления через святые мощи и так далее. Эта гибель не состоялась — наоборот, суфизм приспособился к новым условиям. Очень часто люди, которые по сути своей являются суфиями, не афишируют свою принадлежность к суфизму. Они говорят, что занимаются практикой очищения души и помыслов. И что это не суфизм, а особая, одухотворенная интерпретация ислама.
Но суфии сохранили свою позицию в мусульманских обществах и даже усилили ее: и в западных обществах, и в России мы находим множество последователей суфизма в его различных проявлениях — благодаря тому, что суфизм необычайно гибок и приспосабливается к новым реалиям.
Допустим, если сейчас вы выйдете в интернет и введете в поиск слово «суфизм», на русском или на латинице, вы найдете тысячи и тысячи сайтов, в которых пропагандируются разные суфийские практики, разные суфийские идеи, там идет полемика о правильности и неправильности определенных суфийских ритуалов. Но доходит до того, что можно стать суфием определенных «электронных» шейхов, просто войдя на их сайт и принеся им присягу, даже не видя этого шейха, — просто в интернете. В ответ шейх пришлет тебе сообщение, что твоя клятва верности, бай’ат по-арабски, принята. И ты стал частью кружка его сподвижников и учеников. После этого он тебе предлагает прохождение суфийского пути, объясняет, что тебе следует делать в качестве следующей ступени на пути к Богу, и так далее. Суфии обращаются к таким шейхам в электронном виде, иногда приезжают в их обители, просят их помощи лично. Часто эта помощь заключается в исцелении или решении каких-то очень трудных жизненных проблем.
В чем же причина того, что суфизм продолжает оставаться очень важной частью жизни мусульман и, как мы уже видели, также не мусульман, которые интересуются духовностью? Я думаю, что загадка постоянства суфизма и его живучести заключается в том, что это необычайно богатая культурная, интеллектуальная, духовная традиция. Эта традиция выразилась в архитектурных памятниках: это гробницы святых, это специальные суфийские заведения, похожие на монастыри, которые называются завиями, или ханаками; это суфийские институты, братства. А также — творческое начало суфизма. Это поэзия, музыка. Часто поминание Бога осуществлялось в сопровождении музыкальных инструментов, и музыка играла большую роль в суфизме.
Именно поэтому говорить о смерти суфизма и даже о его упадке преждевременно. Его гибкость, способность приспосабливаться к различным условиям, способность использовать новые технологии для распространения своих учений, идеалов и идей позволяют нам говорить, что суфизм будет продолжать процветать в разных видах и в разных формах в ближайшие, во всяком случае, десятилетия — а может, и столетия.