Взгляд из России
В нынешнем, 2019 году, исполняется 1120 лет со дня основания древнего таджикского государства саманидов и в этом же году минуло 90 лет с момента образования самостоятельной Советской Социалистической Республики Таджикистан, после пяти лет автономии в составе Узбекской СССР и тысячи лет разрозненного хаотического существования народа, характерного условиями феодальной раздробленности, нашествиями то одних, то других завоевателей, и феодальным гнётом.
Таджики – очень древний народ, его история насчитывает тысячелетия и тесно соприкасается с историей всех народов иранской группы.
В начале 1-го тысячелетия до н.э. древнейшими рабовладельческими государствами Средней Азии являлись Бактрия, Согд и Хорезм, процветавшие, в основном, за счёт земледелия. Таджики – потомки согдийцев и бактрийцев, живших племенными общинами и являвшихся исконными и коренными обитателями территории Таджикистана.
К 8-9 веку н.э. относят обычно начало формирования таджикской народности, происхождение слова «таджик» относится к 8 веку – времени арабского завоевания. В этот же период пали и были утрачены таджикские города Самарканд и Бухара, позже ставшие частью Бухарского ханства (16 в.), а с установлением советской власти отошедшие Узбекистану. Арабские завоеватели приложили максимум усилий для искоренения языка покорённого народа – дари. Сжигались древнейшие рукописи, уничтожались книгохранилища, храмы – всё, что было связано с богатейшей пахлевийской культурой, пахлевийским языком – предшественником дари. Арабы казнили таджикских учёных, литераторов, убивали религиозных деятелей, насаждая свой язык, свою религию.
Так были утрачены ценные памятники бохтарской, хорезмийской, сасанидской, согдийской и дарийской письменности, стёрты и во многом забыты неповторимые особенности языка, разрушены древние традиции.
Не с времён ли арабского завоевания следует начинать поиски причин утраты немногочисленными потомками древних народов Таджикистана их языка, их культуры?
После длительной борьбы за освобождение, когда утвердилось правление династии Саманидов (10 в.), таджики, наконец, обрели свою государственность. На это время приходится наивысший расцвет ирано-таджикской культуры, особенно проявившейся в период правления самого просвещённого и выдающегося правителя – Исмаила Самани. Цвет нации был привлечён во дворец Саманидов. Настал золотой век таджикской цивилизации. Сегодня на весь мир известны имена поэта Рудаки, философа, поэта и светила древней медицины Ибн-Сины (Авиценны), гениального поэта Фирдоуси, поэта и математика Омара Хайяма, поэтов Саади и Хафиза. Астрономия, математика, естествознание и философия немыслимы без трудов и достижений Ал-Беруни, Ал-Хоразми, Имома Тирмизи, Закария Рози, Фороби и многих других. Принципы управления государства Саманидов позаимствовала вся Центральная Азия.
Однако, после смены династий в результате нападения войск Чингисхана и нашествия тюрков, независимость и государственность таджиками были утрачены на целое тысячелетие – вплоть до 1929 года, когда Таджикистан обрёл статус независимой социалистической республики и обозначился на карте мира.
По утверждению нынешнего президента Таджикистана Эмомали Рахмонова, «политическое и социальное положение таджикского народа накануне революции достигло критической черты». Царская Россия, несмотря на многие попытки, так и не смогла установить на этой территории достойный протекторат. Народ оставался нищим и угнетённым, его язык и культура стремительно угасали.
Однако что же дала Таджикистану Советская власть? На мой взгляд, самое главное. После тысячелетнего перерыва Таджикистан вновь обрёл государственность. Советская власть, что называется, по полной вложилась в республику, построив школы, больницы, институты, гидроэлектростанции, железные дороги, связавшие Таджикистан с другими республиками и центром огромной страны, наладила промышленность и сельское хозяйство, создала армию и укрепила оборону, учитывая, что это приграничная зона.
Как мы видим на примере государства Саманидов, обретение государственности порождает в народе мощный всплеск культуры, науки, народного творчества. В этот исторический период на страницах таджикской печати публикуется множество статей, посвященных вопросам истории, культуры, литературы и языка таджиков. Основоположником таджикской литературы советской эпохи стал считающийся национальным героем устод (учитель) и писатель С. Айни. Он создает неоценимый для таджиков труд «Образцы таджикской литературы», трудится как историк и публицист, освещая аспекты исторической, социальной, культурной и литературной жизни Таджикистана.
Советский период породил большую плеяду поэтов и прозаиков в таджикской советской литературе – А. Лахути, М. Турсун-заде, Пайрава Сулаймони, А. Дехоти, М. Миржакара, С. Улуг-заде и других. В республике началась большая работа по собиранию таджикского фольклора. Открылись краеведческие и этнографические музеи, расцвели живопись и графика, возникли национальные театры, открылась киностудия, заявила о себе национальная драматургия. Таджикский язык обрёл новую жизнь, наступила пора его нового расцвета, вернувшего народу Таджикистана чувство его национального достоинства.
Конечно, в Таджикистане, равно как и в остальных республиках огромного СССР, был введён обязательный курс изучения единого, государствообразующего русского языка, но иначе каким образом общались бы и понимали друг друга, порой разделённые тысячами километров, жители союзных республик? Вспомним библейскую историю о древнем Вавилоне, когда люди, строившие башню, неожиданно заговорив на разных языках, перестали понимать друг друга и разошлись, в результате чего башня так и не была достроена. Существуя параллельно, русский язык ничуть не ущемлял языки национальных республик, а русская культура никак не подавляла их культур, считаясь всего лишь одной из многих.
Напротив, из контекста докладов и статей партийных деятелей ЦК жёстко и неуклонно вымарывались слова «русский», «русское», заменялись понятиями «советский», «коммунистический» и т.д., что подтверждает достопамятный труд А. Яковлева «Против антиисторизма», о котором сейчас не хочется вспоминать.
Слегка касаясь аспектов национальной политики СССР, хочу сказать, что она почти всегда строилась в ущерб России и русских.
Деятели культуры союзных республик имели не в пример большие привилегии, нежели представители России, пользуясь предпочтением органов центральной власти и будучи опекаемы местными элитами.
Так, к примеру, обстояло дело с абитуриентами творческих ВУЗов Москвы или Ленинграда имевших всесоюзное значение, куда поступавшие, имеющие рекомендации от республик, проходили вне конкурса, часто выбирая для сдачи иностранного языка русский. Этот, казалось бы, незначительный факт говорит о многом, а именно о том, что приоритет в республиках всегда отдавался национальным языкам, несмотря на то, что единым, связующим и общегосударственным оставался русский.
Если бы дело с русским языком в стране обстояло иначе, то кто бы узнал громкие в своё время имена множества писателей из национальных республик, на которых работала огромная армия переводчиков и которые, подчас, готовы были отдать переводчику весь свой гонорар за книгу, лишь бы быть переведёнными и прозвучать на всю страну, что, кстати, говорит об их далеко не бедственном материальном положении и что редко можно было сказать о положении рядового русского писателя.
Не знаю, по какой иронии судьбы, моя первая публикация в газете «Литературная Россия» была помещена на одной странице со стихами таджикской поэтессы Гулрухсор Сафиевой. Стояло советское время, и, думаю, что в её стихах вряд ли могло быть что-то антисоциалистическое или антисоветское, т.е. не отвечающее требованиям цензуры, ведь иначе бы их не напечатали во всесоюзной газете. К сожалению, начиная собирать этот материал, я не смогла найти саму газету, найдя лишь обложку, откуда и списала сложное, труднопроизносимое имя таджикской поэтессы.
Спустя некоторое время, на всесоюзном совещании молодых писателей в Москве, ко мне в номер забежала запыхавшаяся украинская поэтесса Наташа Давыдовская и срывающимся от волнения голосом сообщила:
– Гуля! Гуля здесь! Гулрухсор Сафиева! Специально прилетела на совещание!
Гуля в то время уже не была молодой поэтессой, а считалась серьёзным национальным поэтом Таджикистана. Просто на такое грандиозное мероприятие, как всесоюзное совещание, слетался и съезжался весь литературный бомонд огромной страны и многоэтажная достаточно фешенебельная гостиница, заполненная несколькими тысячами молодых и зрелых писателей, критиков, драматургов, журналистов и репортёров, гудела, как улей. В находившемся внизу конференц-зале постоянно проводились заседания и пресс-конференции, на семинарах работали кинокамеры – разбор произведений молодых авторов записывался образовательным каналом ТВ. Авторы, опьянённые первыми успехами, важно давали интервью для вечерних новостей, вечерами никогда не устающие читать стихи поэты перемещались из номера в номер, а бары не закрывались всю ночь. И все вокруг говорили, говорили, говорили… При том, что спрятаться от этого было негде.
Из разговора с Наташей я поняла, что Гулрухсор Сафиева – большой человек у себя на Родине, что она не только известный писатель, но и народный депутат. Оказалось, что накануне приезда в Москву она «посадила злостного алиментщика», отца четверых детей, не желавшего платить алименты своей жене, от которой по какой-то причине сбежал.
– Всё-таки она его посадила! Какая умница! – восхищалась Наташа. – Пойдём скорее к ней!
Она втащила меня и белорусского поэта Алеся Письменкова в лифт, и мы поехали наверх, в личные апартаменты Гули.
Надо сказать, что все мы – Наташа, Алесь и я – оказались в одном семинаре, руководителями которого были главный редактор молодогвардейского альманаха «Поэзия» Николай Константинович Старшинов, известный критик Нина Ивановна Ростовцева и маститый прозаик Михаил Петрович Шевченко. Разбор наших произведений был чрезвычайно жёстким, притом, что в нём принимали участие все присутствующие поэты семинара, дорвавшиеся до критики своих сотоварищей. Не говоря уже о руководителях, за которыми оставалось последнее слово. Скажу одно – выдержать это было не просто!
Я не помню в нашем семинаре таджикских поэтов, однако в нём обсуждался поэт из Туркмении, очень талантливый, жаль имя его из моей памяти унесло время. Кроме Алеся и Наташи запомнился поэт из Адыгеи – Мугдин Тлехас. Этот необычайно интересный и красивый поэт прочитал короткое, лаконичное стихотворение, которое я запомнила на всю жизнь:
– Когда человек думает, что он одинок,
Его слышат тысячи сердец!
Несмотря на молодость, у себя на Родине, в Адыгее, Мугдин Тлехас считался кем-то вроде учителя и мудреца – послушать его изречения приходили жители дальних аулов. О такой славе мы могли лишь мечтать, хотя благодаря публикациям в центральной печати и книгам, продающимся во всех книжных магазинах Советского Союза, нас читали и обсуждали в разных регионах страны. Поэты охотно переводили друг друга на свои языки, а Мугдин Тлехас, помнится, даже договаривался со своим министерством о том, чтобы я стала официальным переводчиком с адыгейского. Но Николай Старшинов и Геннадий Красников посоветовали мне не увязать в переводах, и я, попрактиковавшись в этом искусстве некоторое время, отказалась от карьеры переводчика и занялась собственными стихами.
Благодаря идеологии, определявшей направление советской литературы, объединяющей деятельности и неустанному вниманию ЦК ВЛКСМ к молодым писателям, мы твёрдо верили не только в неразрывный союз и дружбу народов всех социалистических республик, но и в единство братских литератур, устремлённых к великой цели, задуматься о смысле которой никому не приходило в голову.
В конце совещания, когда имена нашей троицы озвучили с высокой трибуны, возложив на нас светлое будущее советской литературы, Наташа Давыдовская вздохнула: – Ну всё! – с такой наивной и гордой радостью, как будто мы только что получили нобелевские премии.
Никто не мог предположить, что через несколько лет этот плавучий айсберг разобьётся вдребезги, а русская литература останется одна, наедине с собой, перед руинами разрушенного государства.
А пока мы поднимались в лифте в номер Гули, чтобы я навсегда запомнила их – Наталью Давыдовскую и Алеся Письменкова. Какие они были светлые, молодые, красивые, отражённые зеркалами лифта и овеянные древней эпической славой наших общих предков!
Наташа и Гуля встретились, как родные сёстры и уже щебетали, как птицы, Алесь листал какую-то книжку, а я исподволь рассматривала Гулю.
Это была среднего роста, средних лет красивая женщина с молочно-белой кожей, иссиня-чёрными пышными волосами (кажется, это были даже давно утраченные нами косы) и ярко-синими, бесстрастно скользнувшими по мне глазами.
Знакомство с народным депутатом и национальной таджикской поэтессой оказалось слишком мимолётным и не имело продолжения, так что вскоре я о нём совершенно забыла. Моё сознание никак не могло объединить два понятия – депутат и поэтесса. Кроме того, мне было жаль «посаженного» Гулей бедолагу из далёкого кишлака, который, возможно по причине пьянства и увольнения с работы, не в состоянии был выплачивать алименты. Не целесообразнее ли было для начала попробовать устроить его на работу и обязать содержать своих четверых детей, чем просто взять и посадить в тюрьму? Конечно, я не знала всех тонкостей этой истории, но самой вступать в разговор с известным писателем-депутатом и выяснять обстоятельства законченного дела было и бесполезно, и не совсем прилично.
Шло время. В результате так называемой перестройки произошёл развал Союза. Страна бурлила, стали долетать тревожные вести с окраин. Никто ещё всерьёз не понимал, что это уже не наша страна, но все знали, что там оставалось русское население, некогда приехавшее строить, лечить, преподавать, словом работать, да так и осевшее в республиках.
Когда я думаю о причинах вспыхнувшей гражданской войны в Таджикистане, то задаю себе вопрос: кто же всё-таки был в этом виноват? Может быть советское правительство, страдавшее излишним патернализмом по отношению к своим младшим братьям, но, однако же, ничтоже сумняшеся, подбросившее к самим границам республики Афганскую войну, бессмысленность которой признают сегодня все? Чем ещё можно объяснить вспышку ненависти таджиков к русскому населению, а заодно и к своим собратьям, жалеющим о советском прошлом? Имело ли здесь место вмешательство внешних сил? Честно говоря, у меня нет таких сведений, но неспроста же восстали таджикские националисты и устроили восточный майдан с этническими и политическими чистками, убийствами, резнёй и радикально-жестоким изгнанием русских из Таджикистана! К счастью, в республике нашлись здоровые силы сумевшие погасить очаг затянувшейся братоубийственной войны и постепенно стабилизировать обстановку. Хотя последствия этой войны и не только экономические, но и политические ощущаются в Таджикистане до сих пор. Но каково же было моё удивление, когда несколько лет спустя я случайно прочитала о том, что одним из лидеров националистической оппозиции, спровоцировавшей гражданскую войну в Таджикистане, стала поэтесса Гулрухсор Сафиева, Гуля – любимица литературного института, обладательница васильково-синих глаз, как ни в чём ни бывало приехавшая после всего в Москву и жившая там так, как будто ничего не произошло!
По-моему, Таджикистану очень повезло с его нынешним президентом. Проявляя стойкость в борьбе со всякого рода шовинизмом, он повёл страну по пути создания демократического правового государства, закрепив это Конституцией.
Неспешно, но последовательно страна начала восстанавливать разрушенные гражданской войной здания школ, больниц, детских садов, заново отстраивать целые кварталы городов, посёлки, налаживать промышленность и сельское хозяйство. Ведь ущерб, нанесённый народному хозяйству Таджикистана на момент окончания войны, составлял более семи миллиардов долларов США.
Но главное в том, что война обернулась гибелью многих тысяч людей, ставших жертвой чудовищной провокации – русских, таджиков и представителей других национальностей.
Сегодня Таджикистан признан многими странами мира, количество которых далеко перевалило за сотню и является полноправным членом ООН.
Однако, несмотря на многие достижения Таджикистана и достигнутое спокойствие в стране, Россия и сегодня не оставляет военного присутствия в бывшей братской республике, обеспечивая надёжность границ и сохраняя стабильный мир в регионе, являющемся уязвимым подбрюшием России.
Надо сказать, что содержание частей регулярной армии вблизи афганских границ недёшево обходится российскому государственному бюджету, однако это необходимая мера для сдерживания возможных провокаций со стороны Афганистана и перехода таджикского контингента в войска ИГИЛ, подчас происходящего в новом правовом государстве.
Слава Богу, что таджикский президент разделяет в этом отношении позиции России и что в действиях таджикских и российских военных практически нет разногласий. Но это закономерно – ведь многие таджикские военные обучались в советских и российских военных ВУЗах, т.к. своих до недавнего времени в Таджикистане не было.
Как-то я разговорилась с продавцом небольшого магазина, который оказался таджиком, и выяснила, что он принадлежит к таджикской диаспоре, состоящей из многих переселившихся в Россию семей с тем, чтобы остаться здесь навсегда.
– Скажите, а что вы делаете здесь, в России? – спросила я, уходя.
– Виживаем! – ответил парень, произнося «ы» как «и».
– Как лаконично вы отвечаете! – рассмеялась я.
– Я родом из кишлака! – улыбнулся в ответ молодой таджик.
– Скажите, а лучше или хуже было вам при Советской власти? – снова спросила я.
– Конечно лучше, иначе бы мы не уехали в Россию!
Молодой человек вышел со мной на порог магазина, и теперь я смотрела на него снизу вверх, как, вдруг, увидела точёное, орлиное лицо с непроницаемо-чёрными глазами, таящими в себе некую тревожную грусть.
«Вот он, потомок древних ариев, добровольно и навсегда покинувший свою Родину! Впервые с времён арабского завоевания!» – подумала я и поняла, что угли в костре таджикской гражданской войны не остыли.
* * *
Сухой земле дарящий снежный хлопок,
Векам отдавший Арк1 и Регистан2 ,
В безмолвье гор и жёлто-серых сопок
Таджикистан!
Там тень вершин, сползающая тихо
На дно долины, кроет островки,
Где так свежи джида и облепиха
Средь рыб в стремнинах ледяной реки.
Там возрождает Пьяндж3 громокипящий
Дарийский слог – тысячелетний дар,
Как затаённый персоговорящий
Мир кишлаков под крышами чинар.
Забыть ли склон с глазницами гнездилищ,
Афганский пост и крепость у границ,
И на фронтонах брошенных святилищ
Распятья плоских, авестийских птиц –
Застывший слепок мистики иранской?
Но с чьей руки, пророча беды, брат,
Предвестьем стал войны твоей гражданской
Моей большой империи распад?
Тебя огнём и кровью оросили
Уже не тюрк араб и Чингисхан,
Чтоб твой очаг мерцал в снегах России,
Таджикистан!
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Арк – дворец эмиров в Бухаре – бывшая резиденция династии Саманидов.
2 Регистан – известная площадь в Бухаре, признанная самой красивой и гармоничной в мире.
3 Пьяндж – река на юге Таджикистана, являющаяся таджикско-афганской границей.